f-lempi | воскресенье, 26 мая 2013

Редактура: Б.Сокрова.

Родственники (метафорическая зарисовка).

читать дальшеСемейство И. было весьма обширно и благородно. Корни его генеалогического древа уходили прямиком в гостеприимную почву бронзового века, а крона заслоняла собой добрую половину земного шара.
Члены этого достопочтенного рода отличались завидным здоровьем, а их долголетию завидовали еще ветхозаветные старцы, хотя им и самим был отпущен немалый век. Поговаривают, что большинство представителей Семьи помнят если не гибель первого мамонта от рук человека, то уж появление первого наскального рисунка в доисторических пещерах точно. Все это досужие домыслы, дорогой читатель, однако ж следы деятельности наших героев идут цепочкой в такую глубокую древность, что в Средние века за столь длинную жизнь их несомненно сочли бы вампирами и поступили соответственно — если бы они не умели так ловко приспосабливаться к эпохам и странам, что хамелеон с его меняющейся расцветкой на их фоне выглядит жалким подражателем.
Как и положено древнему и знатному роду, они постоянно ссорились и мирились, заключали союзы и браки, разводились и устраивали покушения.
Жан-Мишель и его троюродный брат Джон неизменно устраивали дуэли, и после очередной ссоры Жан-Мишель выставил Джона за дверь, объявил его персоной нон грата в своем доме и даже письма запретил ему писать.
Родной брат Джона Михель очень уважал память бабушки Констанцы и несколько сот лет читал молитвы только так, как она учила. Потом он вырос, связался с дурной компанией и стал искать случаев насолить Жан-Мишелю.
Единокровный брат Жан-Мишеля Хуан был горд и вечно соперничал с Джоном. У них был давний земельный спор, который разрешился неожиданно для обеих сторон: на вожделенном участке обосновался сын Джона, Сэм, у которого тогда как раз настал период подросткового бунтарства. Нынче он вырос, раздался в плечах, и все зовут его «дядя Сэм». К слову сказать, Хуан не совсем остался в стороне — Сэм охотно гуляет с его дочерью Фернандой, хотя разговоры о браке пресекает.
Гюннар был интровертом и предпочитал ни с кем не общаться. Он пропадал в библиотеке и копался в старых манускриптах, выписывая оттуда интересные словечки.
Христиан и Хильда, даром, что брат с сестрой, поженились, хоть и против воли Хильды. Их брат Ларс в то время был слишком занят общением с внебрачным отпрыском Михеля, чтобы вмешаться. Впрочем, через пару-тройку веков Хильде удалось получить развод под предлогом того, что муж изменял ей с их соседкой.
Все они, как и Михель, чтили бабушку Констанцу, чего не скажешь об их родне по матери — те души не чаяли в дедушке Константиносе. Родственник их Иван объявил себя его наследником, а в качестве аргумента предъявил дедушкино столовое серебро, после чего немедля начал поучать многочисленных сестер и братьев (и соседей по общежитию), как этими самыми ложками правильно есть. Еще он был зверски гостеприимен и всегда с радостью привечал у себя и Джона, и Михеля, и Жан-Мишеля.
Эйлин, ужасно склочная по натуре, в конце концов сдалась на милость троюродного братца Джона. Она не уставала повторять, что Джон ей седьмая вода на киселе, но ключи от дома ему доверила.
У Прабху была священная корова, и он никак не мог понять дальнюю родню, которая этих самых коров употребляла в пищу и жизни без этого не представляла. Фархад удалился в пустыни, а Аларих уехал на теплый ласковый полуостров и там еще лет триста, а может, и пятьсот, возделывал виноград, и тихо умер, забытый всеми. От него осталась только книга, которую он получил когда-то от отца.
В ней-то все это и было записано. Хотя благородное семейство и возражает, на самом деле они жить друг без друга не могут, а стащить что-то из дома родственника почитают славной традицией и восстановлением статуса кво.
И каждый из них втайне думает, что больше всех прочих похож на основателя рода.

Примечания.
читать дальше

Lost in translation

Смотрите также